На поляне в воскресенье собираются собаки,
между елками и псами гордо реет дрессировщик,
мрачный, будто бы с похмелья.
Вот он хмурится сурово, на часы свой взгляд бросая,
и кричит: "Всё! Начинаем!", и еще три ёмких слова.
В этом крике - жажду пива и надежду на способность
выполнять все так, как скажут,
слышат псы и их владельцы.
Вот дурными голосами заорали стаффордширы,
ведь назвать собачьим лаем этот крик никак не можно.
И овчарки тоже стонут в предвкушеньи ЗэКэЭса.
Им, овчаркам, все едино - в пасть хватают, что попало!
Лабрадор, попав случайно, в эпицентр грозной битвы,
недоступной пониманью пацифистов, разрыдался.
Нервный добер, робко пятясь, жирным задом сбил хозяйку.
Родословную собаки все прослушать были рады.
Очень черные терьеры, в бороде улыбку пряча,
чтоб владельцев не расстроить, рвутся в бой вступить немедля.
Вот несется дрессировщик в рукаве и с толстой палкой.
Мы его привычки знаем, он у нас большой затейник.
То замрет он за кустами, то как выскочит из леса,
и давай орать и бегать, и размахивать руками!
Все орут - собаки, люди! Шум такой стоит, хоть уши
затыкай. И в этом шуме реет смелый дрессировщик.
Он бесстрашно тычет в пасти злобным псам рукав
и знает - да, уверен! - не укусят.
-Дурят! Снова дурят! - псы вопят и жаждут крови.
Дрессировщик же зловеще раздувает пламя злобы и кричит собакам в морды:
- Что, блин, взяли? То-то, дуры!!!
